И дракон что живет в позвоночнике расправит крылья

MUL Qah DiiV…

Мир гаснет на мгновение, чтобы вернуться всполохами мягкого, совсем не обжигающего огня. Золотисто-голубое пламя пляшет на ладонях, теле и у щек, не раня тонкую золотистую кожу. 

Гэрлиндвэн смотрит в зеркальную гладь и ловит себя на мысли, что вместо нее в амальгаме застыло отражение Аури-эля. Золотые глаза бога-дракона времени пытливо разглядывают непутевую дочь Островов Саммерсет, не проскальзывает в них ни одобрения, ни порицания — ничего, кроме отстраненной тоски. 

Венн закрывает глаза, чтобы встретиться, когда откроет, снова с кем-то другим. В зеркале хохочет над ней и над ее богом Лорхан: в груди зияет дыра, и вместо сердца в ней жгучее пламя. Альтмерка тянет руку, чтобы коснуться серебряной глади, но отдергивает на полпути, касается кончиками пальцев лица, чувствуя, как вокруг ладоней танцует хрупкий огонь призрачного драконьего доспеха — Воплощение Дракона.
В зеркале — бледное светло-золотое лицо уставшей высокой эльфийки. И отстраненная тоска не в глазах Аури-эля, а в ее. Она еще ни разу не подводила своего покровителя. И не Лорхан хохочет над ней, а это ее губы искривлены в  жуткую усмешку.

«О вы, дети снегов, сказ далёких веков вы услышьте о витязе том,
Кто и змию, и расам людей был роднёй, силы в ком, как в светиле златом!..»

Гэрлиндвэн вновь закрывает глаза и усмехается. Вот и все. Теперь ей есть чем отвечать, если хоть кто-то заподозрит, что она Драконорожденная.
Древние песни не могут лгать. Нет, норды верят в них так же крепко, как в собственные легенды или россказни о подвигах предков. 
А вместе с песнями не могут врать пророчества…

«Я. Не. Довакин…
Вот и все.
OBLaaN. Конец…

ZU’u NI DOVahKiiN…»

Хочется рассмеяться и спокойно выдохнуть. Ничего нет и не было. Ей просто показалось. А то, что у нее выходит превращать разрозненные слова драконьего языка не только в текст, но еще и в своего рода заклинания… Но ведь и двемеры знали о тональной магии…

— Ты светишься.
Телдрин Серо сидит на грубо сбитом стуле и внимательно разглядывает эфирные драконьи доспехи: изогнутые рога шлема, когтистые перчатки и шипы кирасы.
— Но красиво. Что это?
— MUL значит “мощь”, Qah — “доспех”, а DiiV — “змей”. Вместе они создали на мне вот это, — Гэр ладонью проводит по предплечью. — Когда записывала в тетрадь, мне показалось, что если расположить эти слова рядом, то что-то да выйдет… Получилось Воплощение Дракона.

Телдрин ведет пальцами по костяному гребню на кирасе у позвоночника. Тот, вопреки всем ожиданиям, оказывается твердым и острым, готовым тут же порезать того, кто забудет об аккуратности. Ладони скользят снизу вверх и остаются лежать на плечах, чуть ниже опасных шипов. Венн зажмуривается, поджимает губы и опускает голову. А после выдыхает, словно совсем недавно не говорила с ним с полушутливой улыбкой:
— Уйди…
Серо пожимает плечами, глядя как с Гэр сползает эфемерная броня. Усмехается и захлопывает за собой дверь.

На ладони Гэрлиндвэн длинный глубокий порез. Кровь кажется почти черной в скудном свете рожков и скайримского вечера. Эльфийка поднимает голову и смотрит на свое отражение.
В мертвой глади застыла испуганная юная Линдвэн Арана, окровавленными пальцами наново заплетающая косу, а с ней и норд, смеющийся зло и повторяющий, как заклинание, одни и те же слова висы-пророчества: 

«Чешуи загаром
До каленья ярким
Стан ее покроет
Золото, как латы…»