Девушка сломала позвоночник в автобусе

Страшное ДТП и чужое желание погонять разделило жизнь героини нашего проекта «Как я это пережил» на до и после. Светлане было 18 лет, она приехала в Красноярск учиться на врача. Большие планы и мечты разбились в момент, когда врачи поставили диагноз — перелом позвоночника, парализация. Пока родителям и Свете говорили, что она навсегда останется прикованной к кровати, она училась всему заново через боль, отгоняя отчаянье. 

Светлана Яковлева, 27 лет. 

Эта хрупкая девушка в инвалидном кресле спустя 9 лет после аварии — спортсменка с чемпионским титулом, счастливая жена и мама 2-летнего сына.

Рассказывает Светлана:

 — Это был 2009 год. Ровно 9 лет назад. Мне было тогда 18 лет, я училась на первом курсе медуниверситета на педиатра.

За месяц до аварии у меня было предчувствие, что со мной произойдёт что-то нехорошее…Была одна ситуация возле университета: собиралась перейти дорогу, но меня как будто кто-то окликнул, и я не стала. В этот момент на дороге столкнулись две машины, большая авария. И я поняла, что я могла быть там же. Как ангел хранитель тогда отвёл.

Я чувствовала тревогу, мне было жутко не по себе. Через несколько лет я нашла записку, на которой тогда писала подруге, что что-то случится.

День аварии. 16 мая.

 — Я родилась и выросла в посёлке Кононово Сухобузимского района, там и сейчас живут мои родители. В тот день парень, с которым познакомились совсем недавно, предложил вместе с ним поехать в деревню, домой. У подруги как раз день рождения — подумала, что ей будет приятно, если я приеду, и родители будут рады меня видеть. 

Когда мы выезжали из города водителю позвонил его друг и попросился поехать с нами. Ехали мы на «Тойоте Чайзер», я сидела впереди на пассажирском сидении. За окном лил дождь.

В Сухобузимо друг водителя попросился за руль: «Дай, проеду». Естественно, меня никто не слушал, что я против и боюсь. Уже потом я узнала, что этот парень был профессиональным гонщиком.

Он не справился с управлением, машину занесло, и мы перевернулись. Машину закрутило. Я, видимо, ударилась и потеряла сознание. Очнулась уже на земле. Меня выбросило через двери в поле.

Водитель погиб сразу. Владелец авто остался жив и почти не пострадал. Я до последнего старалась оставаться в сознании, хотя своего тела уже не чувствовала. У меня началось внутреннее кровотечение — надувался живот, были переломаны пальцы. Не знаю, откуда тогда были силы, но я попросила телефон, и набрала маму. Спокойно сказала, что мы разбились, назвала место. Я понимала, что вот-вот могу отключиться, что это шок. Мама позвонила папе — он работает в МЧС.

Помню там, лёжа в поле, я про себя говорила: «Я буду жить, я буду жить». Но уже понимала, что дело серьёзное… Ждали скорую.

Операции

 — Сначала меня привезли в Сухобузимо. Там сделали первую операцию — у меня лопнула селезёнка. Пробыла в больнице неделю в очень тяжёлом состоянии. Врачи понимали, что скоро станет ещё хуже. Меня нужно было везти в Красноярск.

Благодаря тому, что училась в меде, с переводом в Красноярск решалось недолго. Мне очень помогла моя однокурсница, которая договаривалась со всеми. Везли на скорой, очень аккуратно, потихонечку. Вертолётом везти было нельзя — давление было очень низкое.

Те дни я помню обрывками, мне постоянно давали лекарства, у меня был жар. Не отпускало ощущение, что я сплю — сейчас проснусь и всё будет хорошо. Всё решится. Иногда даже не понимала, на самом ли деле всё это происходит со мной. Но я очень хотела жить.

Привезли в Красноярск меня вовремя — отказали лёгкие, начались проблемы с почками. Успели перевести на искусственную вентиляцию лёгких. Несмотря на медикаменты, заглушить боль целиком было невозможно. МРТ показало перелом позвоночника с частичным ушибом спинного мозга. Из-за перелома — частичная парализация нижних конечностей. Я оказалась прикована к кровати.

Операцию на позвоночник провели только через 2 месяца, когда более или менее мне стало легче.

Больница

 — Долгое время я лежала в реанимации. По телу везде были трубки, дышать было сложно. Я старалась больше спать. Кормили сначала через зонд, то есть специальную трубку, — глотать сама я не могла. Голоса не было, потому что стояли аппараты, общаться могла только глазами. Рядом со мной была мама.

Вообще, насколько знаю, ей нельзя было там находиться, но я просила врача, чтобы маму пропускали. Мне было это очень важно. Шептала губами: «Мама». И врач меня понимал. Когда маму не пускали, у меня ухудшалось состояние. Мне нужно было видеть её. Эта поддержка мне была тогда необходима.

Через два месяца, когда стало чуть полегче, меня перевели в нейрохирургию. Я уже поняла, что со мной произошло. Попросила маму принести мне учебник по анатомии, изучила. Понимала всю сложность травмы и что уже не встану. Врача попросила быть со мной искренним. Но он всегда говорил: «Не опускай нос, держи хвост пистолетом. Всё зависит от тебя».

 — Было страшно?

 — Было…от того, что не представляла, что будет дальше. Я не знала, что есть реабилитация, есть хорошие врачи в Красноярске. Не понимала, как теперь мама будет всё это делать со мной, как будет дома…Этот страх я старалась маме не показывать, потому что знала, каково сейчас ей.

 — В центре реабилитации занимаются с людьми после ДТП, после инсультов. Очень много специалистов, очень много занятий, с психологом в том числе. Туда мы впервые попали через 3 месяца после аварии.

Каждое движение мне давалось очень тяжело. Тело просто мне не подчинялось. Совсем. Я чувствовала только голову и руки, всё, что ниже — нет. Я не могла не то, что сесть, не могла даже перевернуться.

Всё возвращалось постепенно. Спасибо моему реабилитологу. Я приезжала в центр несколько раз за год. Первые 5–6 реабилитаций были бесплатными. Потом искали спонсоров, цена за месяц реабилитации — около 120 тысяч.

Сначала разрабатывали пальцы, руки, чтобы просто могла ложку держать. Заниматься нужно было каждый день, независимо в центре ты или дома. Упражнения надо было выполнять минимум по 8 часов в день. Пока я была лежачая, всё это делала на кровати. Дома папа сделал балканскую раму — приспособления, верёвочки, жгуты. Так качала ноги, чтобы мышцы не атрофировались.

Конечно было тяжело, было лень. Казалось, зачем я это делаю? Смысла нет. Состояние, близкое к отчаянью порой накрывало. Оно и до сих пор бывает, стараюсь гнать эти мысли подальше, потому что понимаю, как себя настроишь, так и будет.

Во время первой реабилитации у меня была апатия, депрессия. Я помню даже не хотела с психологом разговаривать. Тебя просят что-то делать, а тебе кажется, что это невозможно: «Что вы от меня хотите? Ничего не получится, я просто лежу». Это обида самого на себя. Почему тело тебя не слушается? Ты даёшь команды, а оно не движется. Это психологически тяжело. 

Был такой момент, когда мне лично и моей маме врач сказал, что я овощем останусь на всю жизнь. После этих слов я выплакалась, а потом маме спокойно сказала: «Откуда он может знать, мам. Он — не Бог». Он меня не сломил. На второй реабилитации я уже была готова работать. 

Почти год родители меня возили в машине в лежачем состоянии — просидев несколько минут, я теряла сознание. Папа на руках меня носил, садил в коляску. Потом везде со мной была мама.

Первой большой победой стало, когда я просто смогла перевернуться на бок. Вторая, когда через год я всё-таки смогла сесть. Следующая, когда смогла ноги свои сама на кровать закинуть. Ещё одна, когда смогла пересесть сама с кровати на коляску, не стала никого ждать.

Побед очень много, каждую и не расскажешь. Как маленький ребёнок училась всему. Училась ползать на четвереньках — без посторонних получилось только через полгода. Пересесть, перелечь, элементарно сходить в туалет, одеться, обуться. Постепенно со всем этим начинала справляться сама.

Новая жизнь

 — В центре реабилитации ты ощущаешь себя среди своих, никого не стесняешься. В обычной жизни это сложнее. Здесь мне помогли друзья. Я жила у родителей в деревне, и друзья начали звать гулять. Я стеснялась: все же меня здесь знали ходячей, а сейчас на коляске. Но друзья меня всегда брали с собой, даже в лес в поход меня возили. Так училась жить в обществе уже в новом положении.

Было неудобно, что из-за моих реабилитаций маме приходилось постоянно отпрашиваться с работы на месяц. Однажды, когда нам снова нужно было ехать в Красноярск, я сказала маме, что смогу без неё: «Дай мне неделю, я тебе покажу, что смогу ухаживать за собой сама». Неделю мама только наблюдала, а я ей доказывала, что со всеми трудностями справляюсь. Доказала и отправила её домой. Занималась в центре, занималась дома, показывала успехи.

В 2011 сестра закончила школу и переехала в Красноярск. Я поехала с ней, несмотря на то, что многого ещё не умела. Какие-то личные моменты в центре не показывали, пришлось придумывать свои способы — да просто, например, как ванну принимать самой. 

В Красноярске хотелось продолжить учёбу. Но из Меда меня отчислили, хотя я писала заявление на академический отпуск, 5 лет можно брать. Отчислили без объяснений.

До 2013 года я занималась только реабилитацией: иглотерапия, массажи, упражнения. Ездила даже в клинику в Китай, что стало новым толчком для меня. Дорого, но помогли родители. А ещё как раз тогда я выиграла суд. Страховая водителя, в чьей машине мы разбились, выплатила мне 100 тысяч. Сам этот парень никак нам не помог, говорил только: «Я не виноват».

Спорт

 — В 2013 году я занялась стрельбой из лука. Девочка, с которой познакомилась по интернету, пригласила на соревнования. Сначала посмотрела со стороны, потом решила попробовать сама.

Тренер заметил, что у меня есть перспективы.

Знаете, это то самое чувство, когда ты понимаешь, что ещё что-то можешь. Да, инвалид, но зато можешь стрелять (улыбается). Я выигрывала соревнования в Красноярске и в крае. Через год стала чемпионкой России.

На тренировки из «Северного» в «Солнечный» ездила каждый день. Сначала меня подвозила знакомая. Потом сама пошла учиться водить в автошколе, сдала экзамен, получила права. Родители купили мне машину на ручном управлении — Mazda Demio 1999 года.

Машина — это новый глоток свободы. Чтобы не пропускать тренировки, я уже не ложилась на реабилитацию, приезжала на машине на занятия к назначенному времени. Это очень удобно.

Спорт дал мне многое. Мы ездили на сборы в Германию. Там кстати со мной познакомился один бизнесмен, который проникся моей историей и решил мне помочь. Он оплатил мне реабилитацию в немецкой клинике. Вернулась домой, собрала все документы, и снова улетела с сестрой в Германию.

После последних соревнований в Швейцарии в 2014 году я со спортом завязала и решила двигаться в другом направлении.

4 года назад я поступила в педуниверситет. До меня не было в Институте таких студентов, директор ИППО очень помогла: мне сделали пандусы, обустроили санузел, занятия по возможности перенесли на первый этаж.

Учусь на психолога. Мне это стало близко. Понимаете, когда я сама прожила это, я понимаю, что чувствуют люди, столкнувшиеся с тем же. Ко мне люди тянулись и мы просто общались, а мне потом стали говорить спасибо, говорить, что я помогла взглянуть на проблемы по-другому.

Отношения и семья

— Первые отношения у меня сложились в 21 год, тогда я уже была на коляске. Была ещё очень замкнута и закрыта. Он был абсолютно здоров и отношения с девушкой-инвалидом его не пугали и не смущали. Он мне сразу сказал: «Веди себя, как здоровая». Мы встречались недолго, но те отношения мне очень помогли поверить в себя. Потом у меня никогда не было проблем с мужским вниманием, всегда встречалась со здоровыми молодыми людьми. Вместе ходили в кафе, в клубы, чтобы я себя чувствовала полноценной.

С будущим мужем мы познакомились в то время, когда поступала в вуз. Он написал мне во «ВКонтакте», захотел встретиться. Вышел на мою страницу случайно. Я его в переписке предупредила сразу, что я на коляске, чтобы не было шоком для человека. Он сказал, что видел мои фотографии. Ответил, что его это не пугает, говорил мне, что я очень красивая. И хотя в тот момент я не хотела никаких отношений, он просто не дал мне выбора (улыбается). Через месяц после нашей встречи он сделал мне предложение.

Сейчас у нас подрастает сын, ему уже 2 года. С ребёнком тоже непросто, конечно, нужно успевать за его активностью. У меня уже столько собственных лайфхаков накопилось (улыбается), очень хочу в будущем ими поделиться, могут быть полезными.

Для тех, кто столкнулся с похожей бедой, просто скажу — не нужно постоянно думать о том, что ты на коляске. Мне родители всегда говорят: «Иди кушать, подойди», а не «подъедь». Надо ощущать себя таким же, как и все. Не нужно постоянно думать, что ты на коляске — это будет раздражать.